Распутица. Роман в пяти частях - Владимир Владыкин

Пока она так думала, такси выскочило на широкий проспект Бакланова, где мимо бульвара мчались гуськом автомобили. Там, на западе, ещё догорала полоска заката, навевая какую-то грусть; и в этом ало-багряном отблеске зари Юлии виделась какая-то смутная надежда на то, что её личная жизнь с разводом вовсе не закончилась, что ей наконец должно повезти, она обязательно встретит того, кто будет её любить. Хотя в это не очень-то верилось, ведь как-никак у неё двое детей, да и Павлик живёт на стороне. Но вопреки всему она его уже воспринимала как отрезанный ломоть. Ведь Павлуша с ней не живёт, наверное, судьбе было так угодно распорядиться. «Бога забыли, потому кругом у людей всё плохо ладится», – вспомнились слова хозяйки Марии Никитичны, когда услышала её печальную исповедь. Но она же не грешила, чтобы Бог её так жестоко наказал, забрав мужа. А ведь он был самый лучший, а вот погиб. За какие же это грехи?

Юлия не могла во всём этом разобраться и считала, что виновата вовсе не она, а бывшая свекровь сама накаркала беду. Если бы любила её, свою невестку, то ничего бы, возможно, и не случилось…

Такси с проспекта свернуло в переулок, который выводил на Народную. Когда машина остановилась, Юлия расплатилась с таксистом и быстро вышла, словно боялась, что он её не выпустит и она очутится в западне. Такси резко сорвалось с места и умчалось в ночную даль улицы, как-то злобно и суетливо шелестя шинами по сырому асфальту. Юлия пошла к подъезду семейного пятиэтажного общежития. Светка жила на третьем этаже; эту квартиру они получили год назад.

Игорь был чуть выше жены, с модной стрижкой, сзади волосы доходили до плеч, тогда как спереди – коротко подстрижены, и от этого светлое лицо казалось слегка вытянутым, не знавшим солнечного загара, – высокий лоб, светло-голубые глаза, прямой нос. Светка перед трельяжем вдевала в уши золотые серёжки; на ней превосходно сидели плотно облегавшие бёдра широкие чёрные брюки-колокола и розовая из атласного шёлка блузка, нежно облегала её крепкий бюст. Длинные светло-золотистого оттенка волосы, утончённое лицо с большими серо-зелёными глазами, тонкий нос с горбинкой – все эти черты выдавали в ней красавицу, которой не чуждо зазнаваться. Сейчас она сильно напоминала Семёна, только брови у неё не как у отца надвинуты на глаза, а подняты и как-то разлетались к вискам, веки подведены тушью и тенями. От неё пахло редкими дорогими духами.

– Ну вот и всё! А теперь можно и на бал! – воскликнула она. – Потрясающая у меня тётка – как картинка, девочка на выданье, талия осиная. Игорёк, только не тебе на неё пялиться… – шутливо отвернула она от неё голову мужа.

– Думаешь, буду у тебя разрешения спрашивать? – засмеялся тот.

– Ещё как будешь! А вот я тебе по шее вмажу!

– Что ты меня смущаешь? – засмеялась Юлия. – Ехала на такси, водитель приставал, будто женщин век не видел, – весело проговорила она.

– Ну погнали, разбазарилась! – серьёзно бросил Игорь. – Стол там давно накрыт и ждёт нас.

– А у кого же день рождения? – спросила Юлия и трогательно, с лёгким, нежным кокетством засмеялась.

– Да у племянницы твоей. Она Весы, а я Скорпион. Разве мы подходим друг другу?

– На что ты намекаешь? Только собрались в ресторан, видишь, как он залопотал? – она погрозила ему кулаком. – Моя тётка, между прочим, Скорпион, правда, Юля?

Игорь достал пачку «Мальборо» и неспешно закурил.

– Совсем неумно, – заметила Юлия. – Я в знаки зодиака не верю.

…От общежития до ресторана всего идти минут десять. Гостиница «Новостроевск» была видна даже из окна комнаты. Почти по всей окружности площадь освещалась ртутными фонарями, отчего кругом было светло почти как днём. На автобусной остановке собралась большая толпа. Должно быть, в кинотеатре «Космос» закончился кинофильм, и потому на улице царило оживление. Проехал, мерно позванивая, трамвай; без конца сновали легковые автомобили, редко проскакивали грузовики и пассажирские автобусы.

При входе в вестибюль стоял швейцар; на нём была форменная фуражка с кокардой, по бокам широких тёмно-синих брюк нашиты жёлтые лампасы. У всех входящих он проверял пригласительные билеты. В городе это был единственный ресторан, куда пропускали по заранее выкупленным билетам. Поэтому каждому желающему попасть сюда было не так-то просто.

Игорь достал билеты по знакомству и теперь чувствовал себя перед женой и свояченицей значительной личностью. Он был в короткой кожаной куртке, в уже изрядно потёртых джинсах и вельветовом батнике. В гардеробе ресторана молодой мужчина поухаживал за своими спутницами, и вскоре втроём прошли в зал и тотчас попали под взоры разновозрастной публики. Особенно на них смотрели мужчины, а женщины лишь в тех случаях, когда замечали, что их кавалеры созерцали Юлию с таким интересом, будто перед ними появилась широко известная актриса. Но она лишь про себя улыбалась и старалась держаться, как ей казалось, с достоинством и непринуждённо, будто была здесь уже неоднократно и привыкла к такому повышенному к себе вниманию мужчин, а также их подруг. Хотя на самом деле это ей удавалось с трудом, всё здесь молодой женщине было в новинку и донельзя её беспокоило, что становилась центром притяжения противоположного пола и в такие моменты стыдливо опускала глаза.

А ведь действительно, даже без хорошей причёски, её природной красоте можно было позавидовать, к тому же на ней превосходно сидело платье из сиреневого трикотина с короткими рукавами, которое подчёркивало выпукло-упругие груди и все линии пленительно гибкой фигуры, что на неё нельзя было не заглядеться. Так что молодая женщина, совершенно гармоничного сложения, невольно приковывала к себе внимание искушённой публики; на миг это вызывало у неё гордость за себя. Но от сознания того, что её необычная яркая внешность кого-то из женщин могла раздражать и настраивать их против неё, это Юлию очень огорчало. К тому же иногда она слышала в кафе замечание посторонних мужчин, что она смотрит диковатым взглядом, какой был свойствен, наверное, только первобытным женщинам, у которых мужчина чужого племени вызывал страх или ужас. Однако, чтобы её успокоить, некоторые называли такой взгляд главным её достоинством. Но пока никто не намекал на её восточное происхождение, о чём она, впрочем, редко думала.

Юлия полагала, что Игорь прихвастнул, когда говорил, будто в ресторане к их приходу всё уже подготовлено. Но действительно, к их приходу стол был тщательно сервирован. Столешница была застлана чистой белоснежной скатертью, расставлены рюмки, фужеры, тарелочки, на которых салфетки скручены в изящную фигуру; разложены попарно вилки и ножи. Для начала трапезы поставлены в основном холодные закуски и в графинчиках минеральная вода, водка и бутылка шампанского.

За соседними столиками уже сидели молодые мужчины и женщины или парами девушки и парни, за некоторыми – одни девушки, за другими рассаживались то парами, то одинокие мужчины и женщины. И так по всему залу, и всё нарядные, модные. В центре зала была отведена площадка для танцев, вокруг которой на незначительном возвышении за невысоким ограждением были расставлены под белоснежными скатертями квадратные столики вокруг всей овальной окружности танцевальной площадки, куда со всех сторон с балюстрады сбегали деревянные лесенки в несколько ступенек. Над площадкой возвышалась эстрада, где стояли музыкальные инструменты, но самих музыкантов пока ещё не было. За эстрадой на галерке под балконом под белыми скатертями также стояли столики. При входе из вестибюля в ресторан, с правой стороны, наверх вела широкая лестница в бар; он располагался на просторном балконе, который частично нависал над залом ресторана; его потолки были достаточно высокие, а окна тянулись от пола почти до самого потолка. Следующая стена была совершенно глухая, по ней в романтическом стиле растекалось цветное панно, создававшеё располагающеё к приятному отдыху настроение. К тому же панно рождало поэтические ассоциации – этакое вечное тяготение к любви и красоте. На живописному пейзаже изображены женщина и мужчина; их беззаботные счастливые взоры обращены друг к другу; а в некотором отдалении от влюбленной парочки, на лужайке, паслись белые в тёмных яблоках кони. Юлия как раз и рассматривала это дивное панно, словно ничего чудесней этого в своей нелёгкой жизни не видела, хотя она была уже знакома с настенной росписью в соборе, куда заходила вскоре после приезда из Сибири, так как ночью в поезде во сне она увидела покойного мужа, который стоял на высоком большом холме. В руках он держал меч, а на голове был металлический шлем русского витязя. И тут он вдруг исчез, и возник совершенно незнакомый мужчина в фуражке и погонах. Его форму она хорошо не успела разглядеть, но вполне ясно услышала слова: «Вот я тебя и нашёл». Юлия проснулась со странным ощущением холодка. Под боком спал сын Женя, и она ещё тесней легла к нему, трепетно прижала его к себе…